лишь стрелкового оружия. Нагрудные пластины скафандров пули штурмовых винтовок держали превосходно, а ранения в конечности были не так опасны — индивидуальные аптечки, пристегнутые к телам солдат, работали на всю мощность — останавливая кровотечение и обезболивая своих «пациентов» тут же на месте…

Поэтому чтобы решить вопрос, кто в данный момент является хозяином на «Тикондероге» атакующие команды, пользуясь численным преимуществом, незамедлительно пошли в атаку. Рубка, огромное по меркам боевого корабля помещение, моментально чуть ли не до отказа наполнилась ворвавшимися внутрь солдатами. Заградительный огонь, ведущийся штурмовиками Илайи не смог остановить этой волны цунами. Хотя первый ряд нападавших под шквалом их огня все же лег на пол, взвыв от ранений и корчась на полу, пока те же самые аптечки не впрыснут в них солидную порцию обезболивающих…

Но таких было всего около десятка человек, а за их спинами стояла почти сотня моряков и пехотинцев с авианосца, которые горели желанием разделаться с непрошенными гостями с «Юты». В руках атакующих штурмовые винтовки в одночасье превратились в короткие пики — плазменные штыки были активированы и пошли в ход.

Вот здесь броня скафандров была практически бессильна остановить такой, мерцающий холодным синим цветом, клинок. Людям Илайи ничего другого не оставалось, как тоже переключить стрелковое оружие в «штыковой» режим и схватиться с нападавшими в жестокой рукопашной.

Зал наполнился криками, визгами и хрипами дерущихся. Тридцать солдат Илайи Джонса противостояли сотне пехотинцев «Тикондероги». Никто не хотел уступать. Несмотря на численное превосходство, морякам с авианосца пришлось нелегко — слишком уж хорошо управлялись с клинками люди Илайи. Не зря Джонс-младший отбирал себе в личную команду лучших из лучших рубак со всех дивизии «Звезда Смерти». Плазма клинков штурмовиков с «Юты» резкими штрихами опускалась на броню атакующих, которые из-за своей многочисленности мешались друг другу в тесноте схватки.

Груды тел как с одной, так и с другой стороны росли с каждой минутой. Илайя видя что все больше и больше напавшие теснят его людей, выпрыгнул из своего укрытия и выстрелом в открытое забрало сферы одного из офицеров «Тикондероги» пристрелил того на месте. Затем, разъяренный адмирал схватился за эфес своей сабли, жидкая сталь тут же образовала клинок, озаренный тонкой плазменной каемкой, и бросился в самую гущу битвы.

Его штурмовики, видя, как отчаянно ринулся в «рукопашную» командир, издав яростный боевой клич, бросились вслед за ним. Битва, уже казалось проигранная отрядом с «Юты», разгорелась с новой силой. Никто никого не жалел, будто американцы сражались сейчас с русскими… Горы трупов и раненых застилали пол отсека, заливая его реками крови. Это было поистине эпическое зрелище по своему накалу и беспощадности. С таким упоением убивать друг друга могли только заклятые враги…

Несколько позже, когда станут анализировать произошедшее в квадрате перехода «Бессарабия — Таврида» между двумя американскими флотами, станет понятно, что особая жестокость по отношению друг к другу была между моряками, некогда сражавшимися по разные стороны в Гражданской войне Дистриктов. Вот таким образом в одночасье вылилась вся ненависть, копившаяся годами между федератами и республиканцами. Ненависть, которая еще сыграет огромную роль в дальнейших событиях этой кампании…

А пока никто об этом не задумывался, просто в пылу схватки нужно было выживать и побеждать, иначе ты труп…

Несмотря на то, что солдат с «Тикондероги» на мостике было в три раза больше, вдохновленные своим отважным командиром, штурмовики с «Юты» не собирались проигрывать. Более того они начали теснить к выходу своих противников, так отчаянно рубились эти бестии в рукопашной… Чаша весов какое-то время качалась из стороны в сторону…

Нейтен Джонс уже не думал о ранении, да и лекарства подействовали. Адмирал увидел, как его солдаты начинают пятиться к дверям под напором головорезов Илайи. Джонс-старший морщась от боли, тем не менее, встал из-за укрытия и в два прыжка оказался за спиной младшего брата, когда тот пронзал абордажной саблей своего очередного противника. В руках Нейтена светился клинок личного оружия, эфес которого люди Илайи в спешке не увидели и не сняли с пояса адмирала.

Размашистый удар клинка Нейтена пришелся по правой руке брата, отчего та повисла на остатках бронепластин, защищающих предплечье. Один-один, оба Джонса теперь были практически однорукими бандитами. Илайя удивленно, еще не понимая что произошло, обернулся и посмотрел на брата.

— Вот это поворот, — хмыкнул он, покачиваясь на ногах…

Нейтен в отличие от всех остальных не был облачен в доспехи и стоял перед Илайей в одном лишь кителе, так что шансов на то, чтобы выжить у адмирала не было. Командующий 21-ой «линейной» приготовился к смерти. То, что Илайя нанесет ответный удар он не сомневался, Джонс-младший не пощадил бы брата в любом случае, а отрубленная рука и вовсе обнуляла шансы каким-либо образом для Нейтена выжить.

Поэтому он лишь тяжело вздохнул и закрыл глаза, чтобы по крайней мере не видеть, от чьих рук погибает, так будет хоть немного легче…

Однако прошла одна секунда, затем, вторая, третья… Время тянулось невероятно медленно, так медленно, что Нейтен даже устал ждать смерти… Вице-адмирал приоткрыл глаза и тут же открыл и рот от удивления…

Глава 29

В проеме дверей, ведущих в командный отсек, стоял, пошатываясь на худых ногах, облаченный лишь в одну медицинскую пижаму, седой старик. С двух сторон его поддерживали за руки медсестры. Как на сошедшего с небес пророка смотрели сейчас на него пьяные от крови бойцы «Тикондероги» и «Юты». Рукопашная затихла сама собой, не нужно было отдавать для этого приказов, кричать и растаскивать дерущихся в разные стороны.

Все находящиеся на мостике моряки, от последнего оператора до командира штурмовиков знали, кто сейчас стоит перед ними. Знали и поэтому опустили оружие, презрев тот факт, что напротив в данный момент находится враг, готовый проткнуть тебя плазменным штыком или расстрелять в упор из штурмовой винтовки. Нет, все как один остановились и молча наблюдали за человеком с жидкими седыми волосами, который шаркая ногами, стараясь не споткнуться о лежащие на полу тела и не упасть, медленно прошел на середину отсека.

Взгляд старика был настолько пронзительным и ясным, несмотря на вид и состояние, что у многих солдат ком застрял в горле. Все эти бравые головорезы знали вошедшего, невероятно уважали и боялись его, несмотря на то, что служили в разных флотах и сейчас бездумно убивали друг друга. Авторитет этого человека был настолько высок, что не только простые бойцы, даже прославленные адмиралы замерли в нерешительности, будто нашкодившие дети…

И Нейтен открывший, наконец, глаза, и Илайя, готовый секунду назад растерзать брата, стояли как вкопанные, будто старик действительно сошел с небес и сейчас настанет Страшный Суд. Перед дерущимися стоял, еле держась на ногах никто иной, как сам Итан Дрейк.

Никто уже не ставил на командующего 6-ым флотом, и по всей видимости старика списали в утиль. Ранения Дрейка после столкновения его флагманского авианосца с крейсером «Одинокий» оказались чрезвычайно серьезными. Если бы речь шла о молодом организме медики были бы более оптимистичны в своих прогнозах, но в выздоровление Дрейка, которому в этом году стукнуло шестьдесят девять никто из знающих толк в ранениях всерьез не верил. Однако старик умел удивлять не только своих врагов, но и похоже однополчан.

И надо же такому случиться, что пришел адмирал в себя как раз в тот момент, когда люди Илайи попытались захватить флагман Нейтена Джонса. Непонимание от того что происходит, а затем, вспыхнувший гнев, заставили Итана Дрейка подняться из регенерирующей капсулы и доковылять до командного отсека, где в это самое время достигла кульминации резня между штурмовиками Илайи и Нейтена Джонсов…

Внезапное появление одного из самых уважаемых флотоводцев Республики моментально остановило схватку и заставило опустить головы перед вошедшим всех этих рубак. Взгляд старика не предвещал ничего для них хорошего…

— Забыли, кто вы⁈ — голос Итана Дрейка был слаб, но тишина, воцарившаяся в отсеке, давала возможность слышать адмирала всем присутствующим. Даже раненые, корчащиеся на полу и те, казалось, стали стонать гораздо тишине и вслушивались в каждое слово флотоводца. — Забыли что вы — американцы⁈ Вы забыли, что служите не себе и даже не своим адмиралам,